Может ли неверующий человек управлять культурой в России, ждать ли нам новых глубоких фильмов уровня Тарковского, как меняется жизнь, когда становишься депутатом Государственной Думы – об этом и многом другом - народный артист России, актёр, режиссёр, депутат Государственной Думы Николай Бурляев в проекте «Persona grata».
Вы глубоко верующий человек. Что для Вас вера?
- Я всегда ощущал её там (показывает на сердце). Крещён был в самом младенчестве. Окрестила мама, бабушка, но я креста не носил. Я был пионер, но там (показывает на сердце) жил Бог всегда.
Душа приходит из горнего мира, здесь проживает 70-80 лет и опять уходит туда. Весь этот короткий путь жизненный — из двери в дверь. Мы рождаемся в жизнь земную, а по исходе души мы рождаемся в жизнь вечную.
Тех, кто вообще не верит, что есть жизнь вечная, мне жалко. И это не только молодежь, это даже ученые. У меня был диспут с одним нобелевским, уже покойным ныне лауреатом… Этот нобелевский деятель говорил о том, что вот я сам такой прекрасный и природа прекрасная. Я говорю: «А кто создал-то эту прекрасную природу? Кто сделал эту гармонию в каждом цветке? В каждой божьей твари? Кто это всё создал? Так продуманно, гармонично. Вот вы уйдёте туда, и вы увидите, что он есть. Вот будет удивление-то». Почему так уверенно говорю? Потому что я в том мире был. Поэтому у меня нет страха смерти абсолютно. Поэтому я езжу под бомбы НАТО в Югославии, в Донецк и Луганск.
А что вы имеете в виду: «Я там был»? Что-то случилось с вами?
- Это было очень интересно. Мне было 25 лет, и я плохо спал. Спросил своего приятеля психолога, окончившего МГУ, нет ли каких-то приемов, чтобы засыпать. Он мне дал аутотренинг, текст, который расслабляет всё тело. Я быстро освоился, мне нужно было 3-5 минут, чтобы себя отключать, засыпать. Однажды я себя ввёл в такое состояние покоя, что я покинул тело. Увидел, как я его оставляю, вижу себя распластанного. Июль месяц, окна открыты, солнечный день… И начал уходить. Это неописуемо никакими словами. Океан гармонии, радужный, солнечный, ты видишь лица тех, кого ты знаешь, кого не знаешь. И хотите верьте, хотите нет - в один миг мне было показано всё, что было, есть и будет. В один миг. Чувство радости, невероятной совершенно гармонии, полёт. Ты часть этого океана, ты весь этот океан. И после этой неописуемой радости и гармонии вдруг я ощутил, что сейчас я уйду совсем. Охватил страх панический, какого у меня в жизни не было. То ли этот страх, то ли помощь божья привела меня обратно в тело. Я очнулся с улыбкой. И вот уже полвека живу с этим чувством.
Вы сказали, что вы узнали, что будет. А что будет?
- Я теперь не могу описать это. Вот тогда мне всё показали. Кстати, потом я это читал у Лермонтова, который написал: «Есть чувство правды в сердце человека, святое вечности зерно, пространство без границ, теченье века объемлет в краткий миг оно».
Лермонтов для вас очень важен. Вы пережили его уже ровно на полвека. С течением времени, когда мы взрослеем, и нам какие-то юношеские взгляды, мечты, представления о мире кажутся, несколько наивными и смешными по отношению даже к самому себе. Вам сейчас не кажутся какие-то его взгляды слишком наивными?
- Абсолютно нет. Приходится и сейчас дорастать до понимания Лермонтова, до понимания гения Пушкина, гения Тарковского. Это всё один ряд. Да, я уже пережил на полвека Лермонтова, на 20 лет Андрея Тарковского. Я перерос в жизни, но не духовно. Это вершины.
Вы знаете, я поймала себя на мысли, что последнее время очень не люблю смотреть игровое кино. Потому что современное кино, оно, как правило, о действиях. Но очень люблю при этом пересматривать старые советские фильмы. И я поняла, почему. Наши старые фильмы, они не о действиях, они о мыслях. Они о том, что внутри человека, в чём он сомневается, о чём он думает, что его пугает. Как вы думаете, мы увидим ещё такое кино на наших экранах нашего производства, где будут говорить о мыслях человека?
- Мы должны увидеть обязательно. Я прикладываю все свои силы, доказывая нашему высшему руководству государства, что культура и рынок понятия несовместимые абсолютно, что нужно выводить из рынка культуру. Как Гете говорил: «Ich singe wie der Vogel singt, Der in den Zweigen wohnet», что песня, которая льется из уст, есть та награда, которая вознаграждает. Сам твой творческий акт уже награда для тебя, что ты подключился к высшему и смог как-то выразить то, что ты чувствуешь.
Сейчас многие говорят о кризисе мирового кинематографа, ссылаясь на то, что нет хороших сценаристов. Уже всё интересное придумали, перепридумали и пересняли. Но наша жизнь сама за нас придумывает, подбрасывает удивительные сценарии. Почему тогда у нас непопулярно документальное кино? О том, кто живет в соседнем городе, в соседнем доме, никому не известный человек каждый день делает то, что заслуживает внимания, что станет примером для наших детей, например?
- Это по вине тех, кто руководил нашей культурой, по вине государства, которое всё запихнуло в рынок, и культуру туда же. Уничтожили киностудию документальных фильмов – ЦСДФ, летописную кузнецу нашего государства. Уничтожена росчерком пера. Уничтожена студия детских и юношеских фильмов, у нас нет детского кинематографа. Мы смотрим Гарри Поттера, циклопов, Шварценеггеров и так далее. Но это должно пройти, это наваждение Нужна идеология. Наш президент в 2014 году сделал удивительный указ планетарного масштаба - об основах государственной культурной политики, где уже прописана идеология. И не надо боятся этого слова – идеология. Это наука об идее, об идеале. Разве государство, которое заботится о грядущих поколениях, не имеет права на науку об идеале?
Мы примем идеологию, светлую идеологию, и на нас будет глядеть весь этот обезумевший мир. Мы станем примером, представим новую цивилизационную модель государства, разумного, светлого в неразумном и темном мире.
Много ли мы потеряли профессионалов старшего поколения? Потому что, безусловно, молодежи нужно развиваться. Но нельзя же просто так за границу съемочных площадок выгнать тех, кто наработал хороший опыт, у кого есть критическое мышление.
- Поколение наше отходит потихонечку, но мы должны думать о грядущих поколениях. Вот ушла Америка с нашего экрана. Чем мы это заменим? И я предложил министру культуры Ольге Любимовой - оцифровывайте в хорошем качестве наши шедевры и делайте премьеры. Не надо подходить к кино как к продукту – давайте нам что-нибудь новенькое. О Толстом или о Пушкине мы думаем так, беря его томик с книжной полки? Нет, это Пушкин, это Лермонтов, это Шукшин, это Толстой. И такие шедевры у нас есть. Наш советский кинематограф — источник живой воды, к которому будут преподать грядущие поколения! Нельзя к нему относиться, как «ну, это всё старьё». Какое старьё?! Да вы попробуйте сделать такой фильм, как Шукшин, или Тарковский, или Бондарчук, который реально создавал эту жизнь, а не дорисовывал сотни тысяч людей. Реально инфаркт получал, но делал, творил.
Точное сравнение с книгами классиков на полках – ведь всё знаешь, не раз прочитал и можешь цитировать, но всё равно берёшь. То же самое с кинематографом, потому что наши фильмы - не одноразовые, Мы растём вместе с ними, взрослеем, по-другому понимаем героев. Такие не одноразовые фильмы, но новые, мы с вами еще увидим?
- Да, увидим. Я буду с осени вести параллельно в двух институтах курс авторской кинорежиссуры Николая Бурляева. Во ВГИКе и в Ярославском университете. За два года мои ученики смогут получить прямой контакт с выдающимися мастерами кинематографа, с теми, кто еще жив. Слава Богу, дали свое согласие читать мастер-классы и Никита Михалков, и Шахназаров, и Абдрашитов мой однокурсник, Хотиненко, Эмир Кустурица, обладатели Оскара, Грэмми, художники, операторы, актеры. Этого у меня не было во ВГИКе. У меня такого не было образования, которое сейчас мы дадим. И, может быть, из 20 учеников один или двое появятся, кто почувствует, что такое подлинное кино и будет не для рынка клепать, а для вечности, как работал Тарковский.
Кстати, когда Бергман увидел фильмы Андрея Тарковского, он у себя записал: «Когда я увидел фильмы этого молодого русского режиссера, я понял, что он имеет ключи от той тайной комнаты, куда я хотел бы попасть, куда я не могу попасть, а он там себя чувствует, как дома». Это шедевры на все времена, их надо показывать. Трудно смотреть, да, но это фильмы на вырост. И то, что я не понимал в 18 лет, окончив «Андрея Рублева», я понимаю сейчас в 75-76 лет.
И важно, что на курсе я буду заниматься авторским кинематографом -обучать драматургии, чтобы ты сам мог написать, сам поставить и сыграть, если это необходимо в собственном фильме. Для меня идеал авторского кино - Чарли Чаплин, Бондарчук, Шукшин и Никита Михалков.
Заговорили о начале учебного года. Вы уже больше, чем полвека назад закончили школу. Можете вспомнить какую-то свою школьную историю, которая вам на всю жизнь запомнилась?
- Я учился в двух обычных школах семь лет, а потом узнал, что есть школа рабочей молодежи, для творческих детей. Рядом с домом, на улице Чехова, учатся три дня в неделю! Там весь ансамбль Моисеева, Большой театр, мой одноклассник Алёша Уланов - будущий олимпийский чемпион с Ирой Родниной, Ира Роднина там учится на два класса младше, моя одноклассница Таня Тарасова… Потрясающе! Я Никите Михалкову говорю: «Ты сколько дней учишься в школе?» - «Ну, сколько - шесть дней» - «А мы три дня! Педагоги вот такие, оценки ставят только так!» Я и его туда привел. Потрясающая школа. Есть ли сейчас такие школы? И вроде умные люди оттуда вышли.
У меня в руках школьный ластик, обычный атрибут ученика, которым можно стирать свои ошибки. Если бы этот ластик был волшебным, и вы бы могли им стереть какой-то день из своей жизни, чтобы вы стёрли.
- Как говорит апостол Павел: «Всё мне позволительно, но не всё полезно». Я бы стёр то, что не полезно было для меня. По молодости лет, да и сейчас всё равно продолжаешь грешить, всё равно идёт борьба с собой.
Николай Петрович, мы с вами встречаемся не первый раз, но со времени последней нашей встречи очень многое изменилось. И, в частности, помимо того, что вы Народный артист, режиссер и писатель, вы теперь получили новый статус - депутат Государственной Думы. Как изменилась ваша жизнь?
- По сути своей никак. Такой же, какой я был до депутатства, такой и сейчас Но уже, конечно, не глас вопиющего в пустыне, уже появляются рычаги, ты уже можешь что-то поменять серьёзно в законах, в подходах Я за год присутствия в нашей Думе произнёс три речи на пленарном заседании. После первой речи мне Никита Михалков сказал: «Ну, ты дал! Так с ними никто не разговаривал». Я говорю то, что я думаю, это не очень удобно для чиновников, которые во все времена были очень похожи друг на друга своим равнодушием, непониманием того, чем они занимаются. Очень часто это относится и к нашей культуре. Знал я всех министров от Фурцевой до крайних министров. Они, как правило, были неверующими людьми, а разве может русской культурой руководить человек, не верящий в Бога? Вижу равнодушие, вижу скрытую русофобию. Вот это меня удивляет. Вроде люди русские, вроде все наши. А почему такое пренебрежение к своим традициям и корням? Почему вы не поддерживаете то, что нужно поддерживать и поддерживаете то, что не надо, вкладывая сотни миллионов рублей, миллиарды в пошлость, в русофобию. Это интересный процесс. Этот же процесс в своей жизни видел Андрей Тарковский. Чиновники убивали его, завидовали. Гениям всегда завидуют. Они неудобны, потому что они где-то там, куда не могут попасть эти маленькие люди. Поэтому они пытаются как-то притормозить гения, сделать его жизнь невыносимой. А выстоишь ли ты?
Когда принимаются резонансные законы, им присваивают неофициальное имя человека, который этот закон предложил, который активно его поддерживал. Какой закон именовали бы «законом Николая Бурляева»?
- Я предлагаю выделять на культуру 3% ВВП. Почти так же, как и на Министерство обороны, поскольку культура — это главная оборона. Оборона души. Потеряем нашу душу, потеряем всё государство. Но это встретило пока сопротивление тех, кто занимается культурой. И я бы хотел провести закон об идеологии нашего государства. Вот эти два закона я бы провёл и считал, что я исполнил свой долг.
Кроме того, сейчас я стал соавтором закона, запрещающего гей-пропаганду повсюду и для всех возрастов. Хватит уже жить по законам того мира, который погибает. Это Россия, о которой говорили люди, жившие на Западе так: «Спасение России - есть спасение мира, гибель России - есть гибель мира». Сейчас Россия вынуждена заниматься очень трагическими делами по вырезанию раковой опухоли нацизма для всего мира. Потому что и мир подвержен нацизму, западный мир и Европа.
Вы сейчас сказали о том, что необходимо принять закон о запрете гей-пропаганды. Вот в вашем понимании, как бы вы сформулировали, что такое гей-пропаганда? Это герои фильмов, это конкретные люди, которые появляются в кино на экране. Это публичные какие-то мероприятия? Что вы имеете в виду?
- Всё, что исполнено с эстетизированием порока. Мы же видели, как это потихонечку внедряли в кино, уже лет 50-60 тому назад, даже у Феллини, вот эти особи, как будто бы мужчины, но какие-то они не такие. К этому мир относился поначалу: «Ну есть эти люди, они были всегда». А потихонечку это стало программным, теперь Голливуд и оскаровская премия требует того, чтобы в фильмах была именно гей-пропаганда, уже без голубых, розовых, без трансвеститов и фильмов-то вроде бы нет.
А в обычной реальной жизни, на ваш взгляд, чиновники, депутаты Государственной Думы, люди высокопоставленные, принимающие решения - это их личное дело? Или это тоже должно быть под контролем, или это тоже входит в понятие «нельзя»?
- Частная жизнь человека - его личный выбор. Но если они дома грешат - это проблема их жизни, их совести, их нечистоты духовной. Они будут продолжать этим заниматься, но у них остаётся возможность покаяния, осознания, что это болезнь, это грех. Но если ты болен, иди подлечись. Но если ты понимаешь, что это грех, то пойди, покайся в храме и больше не греши, попытайся. Это их дело личное, но они обнаглели, эти люди, во всём мире. У нас стали требовать гей-парадов! Да не пройдет это здесь! Это Россия. А спасение России, как мы говорили, есть спасение мира.
Вы многодетный папа, счастливый отец пятерых детей.
- Семь внуков уже.
Семь внуков! С ума сойти! У вас семья вся творческая. Иван, старший ваш сын, известный в стране кинокомпозитор, музыку которого мы знаем по фильмам, ваша дочь Маша - актриса театра, Дарья, если я не ошибаюсь, учится в консерватории.
- Окончила консерваторию. Хоровой дирижёр.
Сына Илью вы называете своим преемником, потому что он ваша правая рука. Он помогает вам и на международном кинофоруме, всё время где-то в вашей орбите находится. У вас есть еще один сын, вы о нём никогда не рассказываете. Чем он занимается?
- Сын, о котором вы говорите, живёт в Минске. Он окончил юридический. Не так часто мы виделись, но сейчас будем видеться чаще, поскольку я избран в Парламентское собрание Союзного государства, а также стал председателем комиссии по культуре, науке и образованию Парламентского собрания нашего Союзного государства. Так что сейчас я всё чаще туда езжу.
Я доволен всеми детьми, по-моему, все дети достойные и все талантливые.
Для вас важнее, чтобы дети вами гордились или вы ими?
- Обоюдно. Я не против, чтобы мной дети гордились, но и я иногда. Был такой эпизод со старшим сыном Иваном, композитором. У него был этап, когда он стал подыгрывать всей этой тусовке, пробовал туда вписаться, делал какие-то песенки. Я говорю: «Ваня, это не твоё. Ты консерваторец, твой кумир Рахманинов!» И однажды в машине он мне поставил диск, слышу оркестр живой, музыка русская - то ли Рахманинов, то ли Свиридов, что-то близко. Спрашиваю: «Вань, это кто? Рахманинов?» А он: «Нет, это я». Вот тогда у меня было чувство гордости.
Сейчас горд за дочку, окончившую консерваторию. Прихожу на её концерты, вижу, как она хором управляет, какой темперамент, какая органика, какой артистизм, какие руки.
Дочка Маша, старшая, не говорила, что поступила в ГИТИС. Она знала, что я против того, чтобы дети были актёрами. Четыре года отучилась и рискнула меня позвать на свой диплом. Я пришёл, сел в зал, настроен достаточно агрессивно, мол, ну что ты тут - у тебя отец-мать актёры, дедушка, бабушка, все в общем. Природа отдыхает. И что я вижу - актёрский дар, правда, умение владеть залом, да еще и поёт. Увидел, что природа не отдыхает. Так что я доволен детьми.
У вас же природа не отдыхает во всех поколениях. Ваш старший брат был одним из сильнейших шахматистов в нашей стране. Наверняка в вашем доме побывали многие известные личности. Были домашние матчи?
- О да! Брат мой Геннадий на девять лет старше меня, и он уже был Заслуженным мастером спорта по шахматам, обыгрывал гроссмейстеров, которых приводил к нам на улицу Горького. Таль, чемпион мира, Петросян Корчной. Все у нас были, и всех обыгрывал мой брат.
Ваш второй брат опередил вас в кино, но потом по этой линии он не пошёл, он стал поэтом…
- Брат мой Борис учился в Щукинском училище. Он начал раньше, чем я, сниматься в кино. К тому моменту, когда я стал артистом, у брата уже было шесть ролей. Он единственный получил оригинальный диплом. У нас у всех «артист театра и кино», а ему дали диплом «мастер художественного слова», и он всю жизнь отдал именно слову, читает программы свои, огромные программы. Сейчас он стал писать стихи, и иногда очень хорошие.
Но он выбрал другую страну проживания.
- Сделал глупость большую. Прекрасную квартиру в центре города продал и уехал в Англию уехал. Зачем? Мне его очень жаль. Он делает вид, что всё хорошо, хотя я вижу, как там хорошо. Это ошибка. Его огромная ошибка. Но всё равно он пишет русские стихи.
А какое стихотворение для вас о настоящей человеческой жизни, какой она должна быть?
- У меня всё исповедально, всё из сердца. Я бы сейчас вспомнил стихи, которые я использовал в своем документальном фильме «Отменивший войну», о полковнике «Альфы», который получил приказ от Ельцина зайти с отрядом «Альфы» в Белый дом в 1993 году и зачистить его, то есть уничтожить депутатов. Он оставил оружие у входа, зашёл в зал, где сидели со свечами 400 депутатов, которые уже приготовились к смерти, потому что их танками расстреливал Ельцин. Безоружный, выходит на сцену, и говорит, что всех отсюда выведет, главное, чтобы не было крови. И он их оттуда вывел, практически нарушив приказ, но он выполнил его по-своему - зачистил Белый дом, но без жертв, потому что он понимал, если он применит силу, будет гражданская война. И то, что сейчас на Украине, здесь до сих пор ещё всё аукалось бы. И я оканчиваю этот фильм такими стихами:
Если ни я и ни ты
С ложью не выйдем в бой,
Не защитим Красоты
Перед зловещей тьмой,
Если не ты и не я
Факел сердец не зажжём,
Правды не скажем друзьям,
Песню души не споём…
Ежели я, если ты
Станем в глаза людям лгать
И ради благ пустоты
Свет Красоты предавать,
Кто же за нас сбережёт
Истины Свет золотой,
Мир от расправы спасёт?
Коль мы не вышли на бой.
Полную версию интервью смотрите в группе Нестеренко центра в социальной сети «Одноклассники»