Певец и композитор Сосо Павлиашвили вместе со своим сыном Леваном стали очередными героями проекта Persona Grata.
Кто диктует музыку во сне, как чувствовать любовь на расстоянии, что значит поэзия в отношениях между людьми, как найти самый короткий путь к согласию и другие ответы на многие важные вопросы - читайте и смотрите в новом выпуске цикла интеллектуальных интервью Persona Grata.
Существует очень много мифов о разных национальностях. На ваш взгляд, какие самые распространенные мифы о кавказских мужчинах?
Сосо: Долгожители, люди слова, люди чести. Но это не мифы, это реальность. Порядочные, любящие красиво гулять, принимать гостей, уважать их. Если мужчина, то любит женщин. Женщины – верные, настоящие хранительницы очага. Этому всему я научился в Грузии, на Кавказе.
А современные мужчины? Те, что уже родились не в Советском Союзе?
Сосо: Смотря, в какой семье они растут.Бывает, что поколение 30-20 лет тому назад и сегодняшнее поколение настолько разные, как будто это норвежцы и племя масаи. По своему мироощущению, менталитету, самоидентификации. Такая разница случилась всего за пару десятков лет.
И ваше детство, и детство вашего сына прошло на Кавказе, в Тбилиси. Давайте сравним ощущения. Что сразу вспоминается, когда говоришь о детстве - вкусы, запахи, люди?
Леван: Мое детство было замечательным. Мне оно даже до сих пор снится. Запах и сейчас преследует меня. Особенно, весной, после дождя, этот запах ассоциируется у меня с детством. И ещё запах сирени. Я любуюсь и вспоминаю детство.
Самая большое наказание из детства помните?
Леван: В принципе, не было никакого наказания, только огромная любовь, которая оттуда передается и до сих пор со мной.
Сосо: Было наказание одно. Я его в шкафу закрыл один раз (улыбается).
Леван: А, если такие наказания, то их было много, да (смеется).
Сосо: Он был чудным ребенком, невероятным, словно мое продолжение. Они со своим другом в песочнице два или три дня копали яму. Когда их спросили, зачем это, они ответили, что хотят прыгнуть в ад и убить сатану.
Леван: Такие мысли были почему-то.
Сейчас таких мыслей нет?
Леван: Сейчас нет, слава Богу.
А вам часто приходилось защищаться, например, кулаками от условного «сатаны»? Люди и ситуации бывают разные.
Сосо: Редко. В моем детстве были, конечно, какие-то драки, выяснения отношений. Но у нас не было жестокости, как сейчас. Нас всегда мирили старшие ребята. Потом мы начали это делать. Нам даже не давали подумать, чтобы покурить сигарету. Старшие ребята просто запрещали, потому что это нехорошо. Про наркотики, вообще, разговоров не было. А потом уже после перестройки пошли немножко другие моменты, вседозволенность, свобода превратилась в вакханалию. Вдруг все стало можно. Это оказалось очень пагубным, опасным. Даже маленькие дети с ножами ходили. Если бы в мое время кто-то достал нож, об этом знала бы вся Грузия. Это было уму непостижимо. Никто даже не думал, что кто-то украдет или появится какой-то педофил, например. Здоровое было общество. И хотя тогда говорили, что нет религии, Бога нет, но люди жили гораздо правильнее, божественнее, по-людски. Хотя все коммунисты, кого я знал еще с детства, все носили кресты и никогда не давили на нас. Совершенно была другая жизнь. Сейчас просыпаемся, заходим в соцсети, чтобы какую-нибудь гадость на себя вылить, а тогда мы просыпались, искали друг друга, чтобы «доброе утро» сказать. Вот такая деградация получилась. А молодое поколение, как бы не объясняли им, этого не понимает. К сожалению.
Мне повезло, я застал и то время, полжизни, и полжизни с этой стороны. И сын немножко застал. Но в его время были уже жестокие отношения друг с другом. Были ситуации, когда младшие просто стреляли в лицо старшим, даже не слушая. Я его забрал в 15 лет и отдал в Суворовское училище. Мне уже было спокойнее.
Леван, вы в 15 лет оказались в Суворовском училище. С точки зрения родителей это понятно. Они хотят оградить ребенка в самом опасном возрасте от каких-то соблазнов. Спустя время, какие у вас ощущения и воспоминания?
Леван: Время молодое, веселое, много хорошего можно вспомнить. Я, как сон, его вспоминаю. 21 год прошел. Конечно, многое поменялось в моей жизни, и я изменился внутренне. Это было абсолютно другое время. И тяжелое, в том числе.
А если бы вы не оказались в Суворовском училище?
Леван: Если бы остался в Тбилиси, то, честно, не знаю, что было бы. В Грузии были катастрофические времена, много жестокости. Было и хорошее, конечно. Но зло покрывало эту доброту.
Сосо: Жестокость была везде. В Москве сколько мы похоронили… 90-е годы - одно из самых жестоких времен. Нет войны, но каждый день молодые ребята друг друга убивают. На это рассчитывали 30 лет тому назад те, кто развалил Советский Союз. Они допустили преступление, но с них никто ничего не спрашивал. Они декларировали, что и дальше будут уничтожать православие, сталкивать Россию с Украиной, с Грузией. Вокруг России разгорались костры, которые горят до сих пор. Развалили Советский Союз руками самих советских чиновников и спецслужб. Я считаю, что это было предательство. Хотя я не плачу по Советскому Союзу, но можно было по-другому все делать, не взрывать все, а потихоньку-потихоньку перейти и сохранить хорошие отношения. На это было рассчитано, чтобы как можно поскорее с кровью разорвать, не по-человечески.
Я была в Тбилиси с разницей в три года, в 92-ом и 95-ом году. Дважды я испытала удивление. В 92-ом это что-то совсем непохожее на Советский Союз, ближе к заграничному уровню жизни, красивые дома, элегантно одетые женщины, а второй раз – те же красивые дома, но без отопления, практически без света, с буржуйками посередине квартиры, где те же самые люди с наброшенными на плечи норковыми шубами пекут картошку, чтобы поужинать. Какая Грузия сегодня?
Сосо: Грузия сейчас очень красивая, уютная. Но за 30 лет народ разделен, внутренняя жизнь очень напряженная. «Постарались» со всех сторон. Выросло целое поколение людей, которое очень плохо относится к России. Есть люди, которые понимают, что с Россией нельзя воевать, а надо дружить. У каждого свое видение. Но гостеприимство как было, так и осталось. Стиль у людей как был, так и остался. И музыка, и фольклор, и песни - душа осталась. И, самое главное, Святейший Патриарх Илия II жив. Церкви строятся. И Бог нашими руками построил церковь, построим еще. Мы не остановимся. Мои предки были как раз церковными служащими. У меня очень интересная история, поэтому я привязан к этому, люблю, не могу представить свою жизнь без этого. Поэтому пока в Грузии есть хотя бы один православный верующий человек, значит, Бог есть. И, вообще, я знаю одно, что Россия - это хлеб, тело Христа, а Грузия - это вино, кровь Христа. Вино и хлеб должны всегда быть вместе. Поэтому надо выработать обоюдно уважительное отношение. И, самое главное, не должно быть сил, которые этому будут мешать. И в Грузии, и в России. Такие силы есть. За 30 лет я на них насмотрелся. Это не политика, это просто обычная жизнь обычных людей. Я один из них. Мой сын, мои родители, которые живут в Грузии, мои дети, которые живут в России, мы пуповиной связаны с Грузией, а сердце наше бьется в России. Поэтому как бы там ни было, все равно надо друг друга любить, друг за друга молиться, потому что другого выхода уже нет. Не надо никого исправлять, учить. Просто своими поступками, своим примером покажи. Если хочет увидеть - увидит. Если нет - Бог ему в помощь, молись за него, как бы он к тебе не относился плохо. Потому что, когда у человека нет своей жизни, он начинает искать ощущение в чужой. И это испытание, чтобы не стать злее, грубее, наоборот, еще больше понимать, почему он это делает. Сейчас мы пожинаем результат, но мы не хотим думать, с чего все началось, почему это все случилось. Мы не хотим так далеко идти и думать, чтобы дальше это не повторилось. Так устроены люди, к сожалению. Но Бог нас любит.
Есть еще один момент - пропал инстинкт самосохранения, не только физический, но и душевный, моральный. Я такой же грешник, как все. Ничем не лучше и не хуже. Но я вижу, что люди перестали доверять своей душе. Они живут какими-то чужими ощущениями. Факты никому не нужны. Нас увели совершенно в другую сторону. Мы в каком-то виртуальном мире живем. Но с этим можно в хорошем смысле бороться и не дать уничтожить самоидентификацию. Это касается не только Грузии, это касается и России, каждой национальности, каждой страны. Глобальный мир не хочет страну с национальными ощущениями и своим предназначением перед Богом. Глобальный мир, вообще, Бога не хочет. У них своя задача, у нас своя. Мы должны понимать, что война с Богом была всегда, как только человек осознал, что есть Бог. Но Бог всегда побеждал, победит и сейчас.
Когда у человека нет нужды говорить «спасибо» и «прости», это очень плохо для его детей, и это плохо закончиться. Но в этом виноваты мы сами. Мы никогда не должны винить следующие поколения, потому что мы сами их воспитывали и не достигли уровня наших родителей, наши родители абсолютно другие. И я молю Бога, чтобы мой сын, мои дети были такие, как дедушки и бабушки.
В одном из своих интервью вы сказали, самое главное, что дал вам Бог сделать на земле, это написать песню о родителях.
Сосо: Я не писал эту песню. Это написал Бог. Он дал мне ее во сне, я зафиксировал и потом позвонил моему другу, соратнику Косте Губину, рассказал, что ко мне пришло. Он был жутко взволнован и ему тоже открылось. И он написал текст. Это Он нам дал, нам всем, не только нам с Костей, а нам всем.
И у меня есть еще одна песня, которая в 89-ом году чуть ли не стала официальным гимном Грузии. Она называлась «Свобода». Эту песню пели на каждом шагу, дети росли на этой песне. Благодаря таким песням, как «Свобода», они ощущали себя грузинами, жителями Грузии вне зависимости от веры или национальности. Там огромное количество не грузин, которые, может быть, не меньше любят Грузию, чем сами грузины, а кто-то может и больше. Поэтому это была их песня, не моя, это была не моя победа, тогда победила Грузия.
Мы очень верили в то, что свобода нам принесет счастье. Мы тогда ощущали себя какими-то рабами, а, оказывается, нет. Тогда мы были абсолютно творческими, даже в отношениях было творчество. По сравнению с сегодняшним днем не было лжи между людьми. Если человек говорит слово и не держит его, то это было в плохом смысле событие, это было невероятно. Нас так воспитывали. И я сейчас понимаю, что это было лучшее время. И, кстати, вы абсолютно правы, что Грузия не была похожа на Советский Союз, мы даже не ощущали этого. У нас с утра до ночи было все грузинское. Не озлобленно грузинское, а абсолютно гармонично все это было. И люди приезжали и восхищались этим добром, теплом, уютом, этими многовековыми корнями. Грузия - это божий дар. Ее нельзя бомбить, нельзя уничтожать не извне, не изнутри.
Это была невероятная страна. Отношения между людьми - уже было творчество, уже была музыка и поэзия. В Советском Союзе было очень много пережитого вместе. Но Советский Союз вложил деньги в курорты, в индустрию, в кино, в спорт, в культуру. По-моему, в Грузии на душу населения было самое большое количество научных сотрудников. И сейчас потрясающая Грузия. Но почему-то не хотим друг друга слушать, слышать, понимать. 30 лет назад это все разделилось и продолжается до сих пор, к сожалению.
Леван, у вас достаточно крепкие семейные корни, но своей семьей вы пока не обзавелись…
Леван: Да, пока нет, но я все для этого делаю, чтобы подарить моему отцу внука или внучку, потому что он этого очень хочет, моя мама этого очень хочет, и я этого уже очень хочу.
А как сложилась жизнь вашей мамы?
Леван: У мамы все замечательно, потому что у нее есть мы. Она очень счастлива. Живет и всегда жила в Тбилиси. Когда она у нас, она безумно радуется, безумно счастлива рядом с нами. Действительно, мы одно целое. И мама для меня, как и отец, это самые главные святые люди. Я их очень люблю, они для меня одно целое.
Что вы делаете только с папой?
Леван: Смотрим футбол. Мы очень любим спорт, вообще.
Вы болеете за одну команду?
Леван: Да, в основном. Есть общая любимая команда. Но не только футбол, не только спорт. Мы очень любим мир животных. И очень много тем для разговоров, когда мы остаемся вдвоем. И это для меня очень дорого. Кстати, мы очень любим в нарды играть.
Кто побеждает?
Леван: 50 на 50.
Сосо: Ему везет больше.
Леван, вообще, в присутствии человека о нем в третьем лице не принято говорить, но давайте сделаем небольшое исключение и с вами поговорим о папе. Бывают моменты, слова, поступки, иногда даже молчаливое присутствие с человеком, когда ты понимаешь, насколько сильно тебя любят. Вспомните такой момент?
Леван: Я его любовь всегда ощущал, прямо с раннего детства. Конечно, он много был в разъездах. Я рос в Тбилиси, но всегда его чувствовал даже на расстоянии, как будто он рядом. Потому что столько энергии в нем, именно отцовской и не только. Я это всегда ощущал и ощущаю. Мы одно целое с ним, когда даже не надо ничего говорить, а вы уже понимаете друг друга. И это для меня очень дорого – ощущать его любовь и энергию.
Ссорились когда-нибудь?
Леван: Конечно, бывало. Я иногда был непослушным, в молодости всякое бывает. Но мы сразу садились, разговаривали. Он говорил пару слов, и я, конечно, все понимал. Это взаимопонимание, повторюсь - мы одно целое.
Вы вместе принимали участие в шоу «Две звезды. Отцы и дети». Стали одними из победителей. Как вы думаете, почему?
Сосо: Мы до конца отдавались. И, знаете, мне не нравится, когда меня называют звездой. Я служу людям, служу зрителям. Зритель для меня звезда. Я сейчас не кокетничаю, мне в следующем году 60 лет. Я так привык жить. Сначала думаю, потом говорю. Я не говорю это, чтобы кому-то сделать приятно. Как ощущаю, так и говорю. Я служу зрителю и моя задача, чтобы зрители, один человек или 10 тысяч, после концерта какое-то время вспоминали об этом, и в этот момент они не делали ничего плохого. Если я что-то смог отдать, что им пригодится, это для меня уже огромное счастье. Это то, ради чего я живу.
Что касается этого замечательного проекта, в котором настоящий культ семьи и семейных ценностей, его делают потрясающие профессионалы, одни из лучших не только в нашей стране. Играет оркестр Сергея Сергеевича Жилина. Сережа – уникум. Свет, звук – ощущение праздника. Все члены жюри расположены безгранично, по-доброму. Дай Бог им здоровья. И, конечно, мои коллеги со своими детьми. Это просто счастье.
Единственное, что очень омрачило проект – погиб муж Дианы Гурцкая. Царство ему Небесное. Молодой парень, который приносил огромную пользу, служил добру, справедливости, завтрашнему дню, в котором должны купаться наши дети. От нас зависит, в чистом роднике они будут купаться или в токсичном. Он все делал для того, чтобы как можно чище был этот родник. И он ушел из жизни. И лично для моей семьи это была большая трагедия, потому что они для меня родные люди. И конечно же, для всех участников.
А настоящие звезды – это вы, дорогие женщины, звезды - наши дети, наши родители. Мы не звезды. Боже упаси человека, который сказал, что я звезда, особенно мужчина.
В жизни наступает время, когда мы со своими детьми словно меняемся местами, они нам что-то советуют, подсказывают. Что вы своему папе можете посоветовать?
Леван: В основном, он мне советует и подсказывает (улыбается). Я что могу подсказать? Много не есть, правильно питаться, много сладостей не кушать.
Любит?
Леван: А кто не любит? (смеется)
Сосо: Мы активный образ жизни ведем, все. Велосипед, плавание, на одном месте не стоим. Даже на гастролях не даем себе покоя, и концерты получаются замечательные. Мы очень надеемся, что Сандра свое скажет. Она очень музыкальная с абсолютным слухом. Лиза не любит публичность. Она рисует потрясающе. Я могу, допустим, у них поинтересоваться, как смотрится на мне что-то. У них очень хороший вкус. У Левана очень хороший вкус. Они могут подсказать, особенно Сандра. Она настоящая модница, тбилисская девчонка генетически. Постоянно что-то выдумывает, какие-то образы создает. Она в этом живет, ей 15 недавно исполнилось. Лизе 18, она учится во ВГИКе живописи, мультипликации. Она развивается невероятно, очень талантливый человек. А Ирочка, вообще, у нас икона стиля. Я очень радуюсь всегда, когда Нино (мама Левана – прим. авт.) приезжает из Тбилиси, мы все вместе всегда, они друг к другу с уважением относятся, они понимают, что наши дети должны быть счастливыми, должны быть лучше, чем мы.
В следующем году вы будете отмечать юбилей.
Сосо: Придется.
Если бы Всевышний предоставил вам возможность, достигнув этого возраста, ко всем заповедям, которые уже написаны в Библии, добавить свою, что бы вы добавили?
Сосо: Я попросил бы всех даже не думать об этом. Там все написано. Я единственное, что я мог бы добавить: «Начните с первой графы». И все. Ничего не надо придумывать, все за нас уже давно расписано. Нас Бог создал и сказал: «Вот так живите и будете счастливы».
О смысле жизни существуют разные мнения. Кто-то говорит, что это сам процесс. Кто-то говорит о миссии каждого человека. Вы как думаете?
Сосо: Я знаю, что делаю - служу Богу. Несмотря на то, что еще раз повторю, я далеко не святой человек. Может, я лучше кого-то, но хуже, возможно, гораздо большего числа людей. Но это не значит, что я не буду дальше любить Бога. Нет, наоборот, я без этого не могу. Мои предки служили. Это все передается. В нашей фамилии это заложено. Я не хочу это прерывать.
Кому-то могут нравиться мои песни. Я всегда говорю: «Сто лет жизни!» Кому-то могут не нравиться, я говорю: «Сто двадцать лет жизни!» Но никто не скажет, что я к кому-то отношусь плохо - к зрителю, к музыке, к своей профессии. Мы все делаем от души, от сердца. Это и есть моя миссия, показать, что все будет хорошо. И люди так же отдаются нашей встрече, как и мы. Здесь еще вопрос, кто больше и лучше выступает? Мы со сцены или люди из зала? Поэтому у нас получается такое доверие. И наша миссия для всех одна – идти к свету, а не к тьме, и вести за собой как можно больше людей. И нам самим идти за теми людьми, которые идут впереди нас. И вот это есть самое главное. Жизнь пуста без любви, без созидания, без улыбок, без слез счастья и радости, без музыки, без сострадания, без «спасибо» и без «прости». И людям это надо говорить. Я думаю, что если бы мы как можно больше говорили слова «спасибо» и «прости», то никогда не было бы войн.
Видеоверсию интервью смотрите на канале проекта в социальной сети "Одноклассники"
Проект реализуется при поддержке Президентского фонда культурных инициатив